Комментарии

Ключевые слова: Объяснения сторон; ложь; пересмотр по вновь открывшимся обстоятельствам.

          Keywords: Explanations of the parties; lies; revision on newly discovered circumstances.

В советское время процессуальная доктрина исходила из того, что объяснения стороны допустимы в качестве личных доказательств[1] и не допустимы в качестве доказательств объяснения юридических лиц, адвокатов, прокуроров[2]. В тоже время, обязанности сторон говорить суду правду и ответственности за ложь суду сторонами не было установлено.

Однако, обязанность суда установить объективную истину позволяла процессуалистам утверждать, что «В условиях советского гражданского процесса бессмысленно говорить о праве сторон на ложь, о мнимом бессилии суда бороться с не соответствующими действительности сообщениями сторон. Советский суд не только обязан устанавливать действительные взаимоотношения сторон, но и наделен средствами для установления истины (ст. 5, 118 ГПК)»[3].

В настоящее время в процессуальных кодексах мы не найдем требований об установлении объективной истины и суд чаще всего занимает пассивную позицию при сборе доказательств. В этих условиях вопрос о необходимости выработки инструментария для борьбы с ложью сторон в процессе становится особенно актуальным.

Хотя некоторые уважаемые коллеги  и утверждают, что «…слухи о смерти принципа объективной (судебной) истины в современном гражданском процессе явно преувеличены…»[4], это отнюдь не снижает остроты проблематики .

По прежнему, стоит вопрос о доверии к объяснению сторон и возможности основывать на них судебное решение.

29 октября 2020 Европейский Суд по правам человека  ( далее ЕСПЧ) вынес Постановление по делу «Бычков против России», в котором была затронута проблема ничем не подтвержденного недоверия к объяснениям ответчиками по делу о клевете.

ЕСПЧ,  анализируя обстоятельства, рассмотрения дела в национальных судах указывает, что «в письме описывались два случая, очевидцами которых были подписавшие его студенты. В ходе первого и второго раундов разбирательства суды сочли личные устные доказательства достаточными для установления того, что события действительно имели место, как они были описаны. В третьем раунде их показания были отклонены на том основании, что они, как стороны процесса, не могут быть правдивыми в отношении событий, описанных в письме. Такая переоценка доказательств не представляется Суду убедительной. Судя по всему, не существует какого-либо прецедентов или принципов российского права, которые требовали бы исключения всех объяснений сторон  разбирательства, как ненадежных доказательств. Окружной суд не ссылался на какие-либо признаки неискренности или нечестности, способные поставить под сомнение их показания. На самом деле, кажется, никто, включая г-на А., никогда не ставил под сомнение описание двух инцидентов, упомянутых в письме. В этих обстоятельствах Суд не может прийти к выводу, что российские суды опирались на «приемлемую оценку соответствующих фактов». Полагаем, что Российские власти должны воспринимать Постановления ЕСПЧ не в штыки[5], а как помощь в выполнении функции по защите прав и свобод человека, когда внутренние российские процедуры дали сбой[6].

В выше процитированном деле, действительно произошел «сбой», поскольку было правильно отмечено, что в ГПК РФ не установлено презумпции недоверия к объяснениям сторон - «Объяснения сторон и третьих лиц об известных им обстоятельствах, имеющих значение для правильного рассмотрения дела, подлежат проверке и оценке наряду с другими доказательствами. В случае, если сторона, обязанная доказывать свои требования или возражения, удерживает находящиеся у нее доказательства и не представляет их суду, суд вправе обосновать свои выводы объяснениями другой стороны (Статья 68 ГПК РФ).

У суда существует право не принимать признание сторон, если имеются основания полагать, что признание совершено в целях сокрытия действительных обстоятельств дела или под влиянием обмана, насилия, угрозы, добросовестного заблуждения, суд не принимает признание, о чем судом выносится определение. В этом случае данные обстоятельства подлежат доказыванию на общих основаниях( ч. 3 ст. 68 ГПК и ч. 4 ст. 70 АПК РФ).

Несмотря на схожесть правового регулирования в ГПК  РФ и АПК РФ, необходимо учитывать, что существуют различия в том, кто участвует в судебных заседаниях. Если в  судах общей юрисдикции часто выступают физические лица, иногда их представители, то в арбитражных судах чаще всего в процессе участвуют представители и редко физические лица.

АПК РФ признает доказательствами объяснения лиц, участвующих в деле, об известных ему обстоятельствах, имеющих значение для дела, сообщенные арбитражному суду в письменной или устной форме ( ст. 81 АПК РФ). Данная норма весьма лаконична. Комментаторы АПК РФ раскрывают суть этой нормы таким образом:  «Это объяснение об обстоятельствах, которые, во-первых, имеют значение для дела, во-вторых, эти обстоятельства известны лицу, которое дает объяснения. Первая характеристика свидетельствует о том, что объяснениями признается лишь та информация, которая имеет отношение к делу. И это разъяснение не случайно, так как в объяснениях лиц, участвующих в деле, может содержаться не только информация об известных обстоятельствах дела, но и эмоции, правовая и иная оценка событий, сведения, известные из чьих-то слов и т.д. Вторая характеристика акцентирует внимание на источнике информации, им должно быть само лицо, участвующее в деле. Это не должны быть показания с чужих слов[7].

Таким образом, положения ст. 81 АПК РФ приводят к восприятию объяснений лица, участвующего в деле, как показания, разновидности личного свидетельствования.  Однако, как мы уже выше отмечали, субъектный состав лиц, участвующих в арбитражных судах, очень часто представлен представителями, которые чаще всего и дают в арбитражном суде письменные и устные объяснения и их принимают, даже не обращая внимания на то, что представители, чаще всего обладают сведениями именно с чужих слов.

И.Р. Медведев в своей книге «Учение об объяснениях сторон в гражданском процессе» также пишет, что «конечно, правы ученые, считающие, что субъектами объяснений лиц, участвующих в деле, не могут быть сами юридические лица или их представители, не воспринимавшие фактов лично[8]»[9].

Российская доктрина всегда относилась негативно к свидетельствованиям по слуху:  «свидетель, показывающий на суде по слуху, передает не то, что он видел и непосредственно он сам, но что было сообщено ему другим, передает чужое показание, отражает лишь эхо. Показание по слуху представляет всегда двух свидетелей – того, кто говорит перед судьей, и того, кто предполагается первоначальным внесудебным свидетелем со всеми причинами подозрения, связанными с каждым из них. На суде является, таким образом, показание лица, не вызванного в качестве свидетеля»[10]. 

Однако, соглашаясь с этими подходами И.Р. Медведев все же допускает в качестве доказательств объяснения представителей, предлагая внести изменения в АПК РФ, предусмотрев в качестве участников дела представителей; закрепления среди доказательств «объяснения представителей».   

Полагаем уместным привести доводы данного автора: «… при возвращении из теории в более прозаический процессуальный мир можно заметить, что представители помогают узнать сведения о фактах и приводят крайне важные для дела доводы, в том числе, мнения по правовым вопросам, которые должны быть заслушаны…Раз в объяснениях  представителей могут быть сведения о фактах, откуда бы они их не получили, следует обеспечить им возможность попасть в доказательственную базу на законных основаниях»[11].

К сожалению, это практически все обоснование, которое вряд ли можно назвать удовлетворительным с научной точки зрения, поскольку автор данного обоснования фактически осуществил игнорирование важнейшего принципа гражданского процесса – принципа непосредственности исследования доказательств.

Если в советское время, Правила рассмотрения хозяйственных споров государственными арбитражами,  утвержденные  Постановлением Совмина СССР N 490 от 16 апреля 1988 г, предусматривали в качестве доказательств «объяснения представителей» ( п.28), в тоже время, арбитр имел право убедиться в правдивости «объяснений представителей - «должностные лица сторон, их вышестоящих органов и других предприятий, учреждений и организаций лица обязаны явиться в государственный арбитраж по его вызову, сообщить известные им сведения и обстоятельства по делу, представить по требованию государственного арбитража объяснения в письменном виде» (п. 25). То есть, у арбитража были действенные инструменты для проверки объяснений представителей, через «допрос» должностных лиц.

Принцип   непосредственности исследования доказательств, закрепленный в ст. 10 и ст. 71 АПК РФ обязывает суд обязан непосредственно исследовать и воспринять все доказательства по делу, в том числе, заслушать объяснения лиц, участвующих в деле, показания свидетелей, заключения экспертов, ознакомиться с письменными доказательствами, осмотреть вещественные доказательства. Соблюдение данного принципа гарантирует личное восприятие судьями арбитражного суда всего доказательственного материала, которое является, наверное, одной из самых существенных гарантий правосудия.

Если мы считаем недопустимым доказательством показания свидетелей по слуху, которые иногда даже не могут указать источник своей информированности[12], и допускаем их показания лишь как указание источника доказательства, когда они могут раскрыть настоящий источник информации[13], то почему мы должны допускать объяснения представителей на других условиях?

Ну, а проза жизни действительно такова, что арбитражные суды принимают объяснения представителей, как объяснения сторон, не обращая внимание на источник их информированности и на то, что они не подтверждены доказательствами. Стало ли это облегчением тем, кто искажал в суде информацию только для того, чтобы   выиграть дело? Наверное, да. К сожалению, в судах мы можем очень часто услышать описание обстоятельств от представителей, которые иначе чем фейком не назовешь. И наверно пора вернуться к теории от искаженной правоприменительной практики для возрождения справедливого правосудия, достигающего целей правосудия, а не превращающего ложь в неправовую определенность, подкрепленной обязательностью судебного акта.

Полагаем, что одним из ключей для разрешения проблем может быть выяснение правовой природы объяснений сторон. На наш взгляд, в этом нам может помочь обращение к материальному праву. Объяснения сторон по своей сути – это заверения об обстоятельствах, об их истинности, соответствия их действительности, что на них может положиться суд. Они даются для того, чтобы суд им поверил, равно как заверения об обстоятельствах даются стороне сделке, чтобы вызвать у нее доверие. Можно утверждать, что они имеют аналогичное правовое положение, как заверения об обстоятельствах (431.2 ГК РФ), хотя все же, суд не должен верить простым заверениям, не подкрепленным доказательствами. Здесь мы согласны с И. Р. Медведевым, что «Объяснения сторон без проверки, при отсутствии в законодательстве РФ гарантии их правдивости  учитывая мотив к необъективному изложению фактов, приниматься в качестве безусловного доказательства существования обстоятельств по общему правилу не могут…При конфликте двух объяснений в форме утверждений и отсутствии иной информации факт теоретически не доказан»[14].

Однако вернемся к материальному праву и обратим внимание на то, какие последствия им предусмотрены в случае дачи недостоверных заверений - Гражданский кодекс РФ предусматривает, что сторона, которая при заключении договора либо до или после его заключения дала другой стороне недостоверные заверения об обстоятельствах, имеющих значение для заключения договора, его исполнения или прекращения, обязана возместить другой стороне по ее требованию убытки, причиненные недостоверностью таких заверений, или уплатить предусмотренную договором неустойку.

 Сторона же, полагавшаяся на недостоверные заверения контрагента, имеющие для нее существенное значение, наряду с требованием о возмещении убытков или взыскании неустойки также вправе отказаться от договора, если иное не предусмотрено соглашением сторон, она также, вправе вместо отказа от договора требовать признания договора недействительным (статьи 179 и 178).

Когда же даются недостоверные заверения при осуществлении предпринимательской деятельности, а равно и в связи с корпоративным договором либо договором об отчуждении акций или долей в уставном капитале хозяйственного общества, то негативные последствия, применяются к стороне, давшей, независимо от того, было ли ей известно о недостоверности таких заверений, если иное не предусмотрено соглашением сторон. То есть, не нужно никакого умысла при недостоверных заверениях, достаточно неосторожности со стороны заверителя для возникновения негативных последствий.

Бывший председатель ВАС РФ В.Ф. Яковлев, отмечал, что «метод гражданского процессуального регулирования является продолжением гражданско-правовой позволительности»[15].

Полагаем, что и в арбитражном процессе должны быть предусмотрены последствия дачи ложных объяснений стороны, включая «аннулирование процесса» и возобновление производства по делу. Такие негативные последствия будут уроком, исключающим желание извлечь выгоду из лжи. Советские классики писали: «когда невозможность установления объективной истины обусловлена поведением одной или обеих сторон, неблагоприятные последствия такой невозможности следует возлагать на виновную в том сторону или на обеих сторон»[16].

 Развитие принципа добросовестности в гражданском праве должно серьезнейшим образом повлиять и арбитражный процесс и должно сделать невыгодной ложь в суде. В том числе, полагаем возможным ставить вопрос об использовании подхода законодателя без виновного наступления негативных последствий недостоверных заверений об обстоятельствах при ведении предпринимательской деятельности.

Этот подход может быть развит и расширен за счет профессиональных представителей. Те, кто специализируется на представительстве в суде должны дорожить доверием суда, а не злоупотреблять им. Их объяснения должны быть ими тщательно проверены и подкреплены доказательствами. Недостоверность их объяснений должна вызывать негативные последствия не только в «аннулировании процесса», но и возможно порождать их персональную ответственность. Скорей всего, без введения персональной ответственности представителей, «святое право на ложь в суде» не умрет.

Верховный Суд РФ в Определении от 11 марта 2021 г. N 306-ЭС20-16785(1,2) пришел к выводу, что недобросовестное поведение одной из сторон спора, заключающееся в сокрытии ключевых для дела доказательств является основанием для пересмотра судебного акта и может квалифицироваться в качестве вновь открывшегося обстоятельства.

 На наш взгляд, в данном деле правильно принцип правовой определенности, который зачастую судами применялся крайне формально в качестве основания в отказа[17] передачи дел в кассационную инстанции[18]: «принцип правовой определенности не может защищать сторону, действовавшую недобросовестно и умышленно создавшую видимость отсутствия ключевых доказательств, которые имели решающее значение для дела и могли позволить полноценно провести судебное разбирательство». На наш взгляд, такой подход находится в полном соответствии с толкованиями ЕСПЧ[19] и его реализация будет служить восстановлению справедливости, повышая доверие к судам.

Конечно же, проблема «объяснений сторон» должна получить дальнейшее исследование и на основе его тщательного исследования может быть создана более справедливая процедура, в которой ложь в суде была бы недопустима, а возможность установления правды – возросла.

  ã2021  Султанов Айдар Рустэмович

[1] Курылев С.В. Объяснения сторон как доказательство в советском гражданском процессе//Курылев С.В. Избранные труды. Краснодар.2010. С. 41.

[2] Там же С. 41., 46.

[3] Курылев С. В. Проблемы гражданского процессуального права// Курылев С.В. Избранные труды. Минск. 2009. С. 172.

[4] Боннер А.Т. Проблемы установления истины в гражданском процессе: монография. СПб., 2009.

[5] Султанов А.Р. Об исполнении постановлений Европейского Суда по правам человека как средстве реализации конституционных ценностей // Международное публичное и частное право. – 2008. – № 4. –

С. 15–18.

[6] Султанов, А. Р. О применении судами Постановлений Европейского суда по правам человека // Российский судья. – 2008. – № 9. – С. 42-46.

[7] Комментарий к Арбитражному процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) (под ред. В.В. Яркова). - 3-е изд., перераб. и доп. - "Инфотропик Медиа", 2011 г.  автор комментария к ст. 81 АПК РФ Решетникова И.В.

[8] Арбитражный процесс: Учебник. 2- изд/ под. Ред. В.В. Яркова. М. 2003. С. 202-203; Комментарий к АПК РФ/ под ред. В.Ф. Яковлева, М.К. Юкова М.2003. С 273; Полумордвинов Д. И. Признание стороны в гражданском процессе. С. 109-110, 133, 141.

[9] Медведев И.Р. Учение об объяснениях сторон в гражданском процессе. СПб. 2010. С. 237.

[10] Тарновский Н.А. Юридические основания достоверности доказательств. М. 2011. С .87.

[11] Медведев И.Р. Учение об объяснениях сторон в гражданском процессе. СПб. 2010.

[12] Султанов, А. Р. Допрос свидетелей в налоговых спорах: замечания практика // Налоговед. 2017. № 2. С. 56-65.

[13] Султанов, А. Р. Допрос свидетелей в налоговых спорах и должная правовая процедура // Налоги. 2017. №2. С. 23-27.

[14] Медведев И.Р. Учение об объяснениях сторон в гражданском процессе. СПб. 2010. С. 209.

[15] Яковлев. В.Ф. Гражданско-правовой метод регулирования общественных отношений//Яковлев В.Ф. Избранные труды. Т.2., М.2012. С .89

[16] Курылев С.В. О принципах распределения обязанностей по доказыванию//Курылев С.В. Избранные труды. Краснодар. С. 645.

[17] См. Постановление ЕСПЧ по делу Жиркова и другие против РФ от 30.03.2021 

[18] Султанов, А. Р. Восстановление нарушенных прав и правовая определенность // Российская юстиция. 2011. № 4. С. 58-61.

[19] Султанов, А. Р. Ложь и правовая определенность// Вестник Гуманитарного университета.  2019. № 4(27). С.154-159.

Прочитавших: 3672

Топ-5 самых читаемых Новостей за последние 30 дней:

Новости

АБ ЕПАМ сообщает о ключевых назначениях  [609]

Практика банкротства и антикризисной защиты бизнеса «Пепеляев Групп» запустила свой Telegram-канал   [606]

Asari Legal - новый бренд одного из лидеров российского юридического рынка после трансформации   [510]

CLS объявляет о новых назначениях в налоговой практике и практике ГЧП и проектного финансирования  [453]

Сергей Толстобров назначен партнером юридической компании Enforce   [428]