Комментарии

Весной российские инвесторы оказались отрезаны от своих ценных бумаг. В начале июня ЕС ввел санкции против Национального расчетного депозитария (НРД), что легитимизировало ранее действовавшие ограничения и усилило опасения инвесторов. О причинах блокировки и возможных способах получить доступ к своим активам — в интервью РБК+ Петербург рассказал управляющий партнер Maxima Legal Максим Аврашков.

Инвестиции по-русски

— Почему вообще стала возможна блокировка активов российских инвесторов?

— Проблема кроется в особенности учета прав на зарубежные ценные бумаги. Дело в том, что физическое лицо в России не может просто располагать правом на ценную бумагу. Прошли те времена, когда были сертификаты на акции, которые можно было распечатать и положить в тумбочку. Сейчас учет бумаг централизован, и цепочка владения выглядит следующим образом: физические лицо — брокер — счет в национальном расчетном депозитарии в России (НРД). Он осуществляет централизованный учет всех прав на бумаги в иностранных структурах российских инвесторов и единственный имеет прямые договоры с двумя центральными европейскими депозитариями — Euroclear и Clearstream, которые учитывают все бумаги, выпускаемые в ЕС.

— То есть проблема блокировки именно в системе учета?

— По сути да. В феврале была принята первая директива ЕС об ограничении прав россиян на владение как денежными средствами, так и ценными бумагами на счетах в сумме €100 тыс. Но Euroclear и Clearstream не видят, кто является конечным владельцем ценных бумаг, у них есть только один счет НРД. Они не знают, кто стоит за ним — брокеры, частные лица. В итоге было принято решение заблокировать всякие операции по счету НРД до получения разъяснений. Эта ситуация продлилась с марта по июнь. В июне было принято решение Совета ЕС о включении НРД в санкционный список.

— Как организация могла попасть в санкционный список с частными лицами?

— В решении указывается тесная связь НРД с российским правительством. Но, кажется, европейские чиновники, когда принимали решение, не до конца понимали, что у НРД нет собственных активов. Все активы, которые хранит у себя НРД, — это активы других лиц. Но, тем не менее, фактически все владельцы ценных бумаг, которые владели через этот депозитарий бумагами в Европе, оказались ограничены в своих правах как на получение доходов по своим бумагам, так и на распоряжение ими.

— О каком количестве инвесторов и объеме замороженных активов может иди речь?

— По оценкам ЦБ, заблокированными оказались активы как минимум 5 млн человек, иностранных акций заморожено на 320 млрд руб. Всего же, по оценке регулятора, в НРД зависло ценных бумаг на 6 трлн руб.

— Что сейчас происходит с этими заблокированными активами?

— Проблема как раз в том, что по счетам НРД в Euroclear и Clearstream никаких операций не проводится: не начисляются доходы, не исполняются поручения на переводы бумаг.

— А в России возможно продать «замороженные» бумаги?

— В российском периметре происходят незначительные сделки по передаче активов как между конечными собственниками, так и между брокерами. Другой вопрос, что с точки зрения защиты прав эти сделки сомнительны. Условно, у меня есть заблокированная бумага Volkswagen AG, мы можем с вами договориться, я ее продам, договор отнесем брокеру, тот передаст НРД, но для Euroclear этой сделки не существует. Поскольку никаких регистрационных действий сейчас не производится. Мы можем перекидывать активы от брокера к брокеру, это меняет контактное лицо, но реально это ни на что не влияет, активы как были «заморожены», как не могли мы их реализовать или получить купонный доход, дивиденды, так и не можем.

Шесть сценариев

— На ваш взгляд, разблокировка активов возможна?

— Есть надежда, учитывая наличие экономических рычагов, что эта ситуация как-то разрешится. Как юристы мы понимаем, что законных оснований для блокировки счетов нет. Именно по этой причине спекулянты готовы покупать активы с огромным дисконтом, понимая, что в долгосрочной перспективе бумаги будут переоформлены и инвестиции вернутся. Вопрос только когда это случится.

— Какие вы видите юридические возможности для получения инвесторами доступа к активам?

— Мы видим несколько сценариев, но важно сделать оговорку, что ни один из них пока не был реализован. То есть нельзя однозначно сказать, эффективен какой-то из них или нет сегодня. Сами инструменты уже применялись нашими европейскими партнерами в рамках предыдущих санкционных ограничений, но не в нынешних. Здесь пока прецедентов не было.

Первые два сценария связаны с юридическим казусом — решением от 3 июня 2022 года о включении НРД в санкционный список. В ЕС есть процедура аннулирования некоего нормативного акта, полностью или его части. Для этого нужно обратиться суд Европейского союза. Туда мог обратиться как НРД, что он и сделал, так и частные лица, которые полагают, что этим актом нарушены их права. Изначально мы рассматривали самостоятельное обращение наших инвесторов с таким требованием, но в итоге приняли решение присоединиться к уже заявленному требованию НРД. При этом мы заявляем собственные доводы и аргументацию, которая может отличаться от аргументации НРД.

— Как-то ситуация с иском НРД изменилась сегодня?

— Да, согласно официальным сведениям по иску НРД к Euroclear от 26 сентября 2022 года, депозитарий сделал акцент на недостаточной обоснованности Советом ЕС необходимости принятия санкций, ошибках в оценке фактических обстоятельств и оперировании неверными фактами. НРД подчеркнул, поскольку Совет ЕС не смог соблюсти требуемый стандарт доказательств, введение санкции незаконны, а их последствия непропорционально ограничили основные права истца, защищенные нормами Хартии основных прав Евросоюза. Другими словами, аргументов в защиту частных инвесторов нет, так как сторона спора – НРД, поэтому мы, как и планировали, готовим документы от лица одного частного инвестора по присоединению к иску.

— В чем преимущество такого обращения?

— Такое обращение имеет смысл, потому что одно дело, когда некий публичный финансовый институт просит снять с него санкции и понятно, что он тем или иным образом связан с российским правительством. И совсем другое, когда приходят частные лица, не находящиеся под санкциями, и заявляют свои требования.

— В чем заключается второй сценарий в рамках этого же акта, о котором вы упомянули?

— Тот же самый суд ЕС рассматривает не только обращения о признании недействительным того или иного решения, но может признать за заявителем право на взыскание убытков. Но здесь нам не нужно доказывать, что само по себе включение НРД в санкционный список законно или незаконно. Нас в принципе этот аспект не волнует, он выходит за предмет доказывания. Важно, что в результате принятия этого решения права инвестора были нарушены, он понес убытки. Их-то мы и намерены взыскать.

— Есть ли еще какие-то возможности взыскать убытки?

— Да, убытки могут быть взысканы не только с Совета ЕС, который своими действиями их причинил, но и с депозитария. Но здесь есть ограничение. Мы можем претендовать на убытки, понесенные в период с конца февраля по 3 июня — даты принятия нормативного документа для блокировки активов инвесторов НРД. До этой даты у центральных депозитариев не было оснований для заморозки активов. С таким требованием мы можем обращаться непосредственно к Euroclear и Clearstream. Эти иски рассматривают государственные суды по месту регистрации депозитариев, в Бельгии и Люксембурге, соответственно.

— Для кого это подходит?

— Для тех, кто может подтвердить, что в период с февраля по июнь отдавали распоряжение на перевод или продажу бумаг своим брокерам, но не смогли этого сделать. Либо получали доход, который до них не дошел. Успешность дел об убытках всегда связана с тем, какая у тебя доказательная база. Поэтому вопрос применимости этой опции решается индивидуально. Но шансы всегда повышаются, если у нас есть документы.

Административные опции

— Один из способов, которые озвучивают эксперты, — обращение непосредственно в Euroclear для разморозки активов, это может сработать?

— В нашем понимании это неэффективно, поскольку после 3 июня у депозитария появилось нормативное основание для блокировки активов и заморозки операций — решение Совета ЕС. Так что такой путь может быть тупиковым. Поэтому мы рассматриваем другие опции.

— Какие?

— Первая административная опция — это обращение к самому Совету ЕС с требованием пересмотреть принятое решение. Тут мы возвращаемся к тому, что Совет ЕС не вполне понимал, что структура, которую он включает в санкционный список, является номинальным держателем активов миллионов людей. В итоге одна строчка в санкционном списке наложила ограничения на активы миллионов людей. Нам хотелось бы донести это до Совета ЕС. Мы не исключаем, что такого рода решение может быть пересмотрено в административном порядке, и мы даже видели примеры того, как Совет ЕС пересматривал свои санкции.

— А какая вторая административная опция?

— Она нам кажется более эффективной, поскольку это уже известный способ исключения из-под действия санкций или частичного их смягчения — это получение лицензии от финансовых органов каждой из европейских юрисдикций. Да, активы НРД заблокированы, он является подсанкционным, но вот мы конкретно себя из-под действий санкций хотим исключить, и просим предоставить возможность распоряжаться своими активами, разблокировать как сами ценные бумаги, так и доходы по ним.

Специфика заключается в том, что получение лицензии осуществляется по месту нахождения исполнителя. В нашем случае это два европейских депозитария. Соответственно одну лицензию мы можем получать по местонахождению Euroclear — в Бельгии, вторую от Clearstream — в Люксембурге. Эта процедура, в отличие от других, самая быстрая, а предыдущий опыт ограничений показывает, что она еще и довольно эффективная, ей можно пользоваться, главное, чтобы она сработала и в этой ситуации.

Инвестиции в спасение активов

— «Быстрая» — это сколько по времени? И сколько может занять реализация ранее озвученных сценариев?

— От 1 до 3 месяцев. Эти сроки прогнозируемы. Суд ЕС — это достаточно быстрый суд, кейсы по аннулированию санкций рассматриваются в короткие сроки, в отличие от процессов в европейских государственных судах, которые длятся в районе 1-1,5 лет. Что касается процессов в европейских государственных судах о взыскании убытков, эти споры могут длиться долго — и 2-3, и даже 7 лет. Это сложный путь.

— Во сколько инвесторам могут обойтись такие процедуры?

— Административные опции начинаются от €30 тыс., судебные от €100 тыс. и выше. Все зависит от длительности процесса и его сложности. Но мы понимаем, что во многом исход будет зависеть от политических факторов. Если фон будет благоприятным, то сработать может любой вариант. В этой связи мы в большей степени рассчитываем на лицензию, потому что это наиболее простой и быстрый вариант. Но при этом мы понимаем, что если в административном порядке достаточно просто отказать, ведь у чиновников нет обязанности глубоко анализировать правовую сторону вопроса, то в судебном порядке это будет сделать сложнее.

Поэтому важно запускать разные механизмы, и параллельно с лицензией мы обращаемся к иску НРД, чтобы из разных структур, в том числе силами нашей европейской команды формировать определенное правовое давление. Ведь одно дело — это административное рассмотрение санкций, другое — дополнительные аргументы и портрет частного инвестора, который пострадал от них.

— О каком количестве клиентов сегодня идет речь в случае ваших обращений?

— Изначально мы готовили обращение для узкой группы клиентов, но заинтересованных лиц, оказавшихся в похожей ситуации, очень много. Так, активную заинтересованность проявили несколько десятков человек, с частью из них мы подписали соглашения о сотрудничестве и приняли решение о расширении пула заявителей. Параллельно начали договариваться с нашими европейскими партнерами об оптимизации затрат на ведение дел за счет масштаба. Сейчас мы заканчиваем формировать такой пул и в середине октября будем готовы выходить на конкретные процедуры.

— Сколько может составить дисконт на услуги европейских юристов в рамках пула?

— По договоренности с нашими партнерами, общий дисконт для клиентов может составить до 50% от тех чеков, которые сегодня есть на рынке. Мы понимаем, что это единственный путь, который можно предлагать клиентам, — входить в группы и выбирать самые понятные варианты.

— Клиенты с каким объемом вложений готовы на активные действия?

— По практике мы видим, что минимальный порог у клиентов, которые готовы в это вкладываться, составляет от €200 до 300 тыс. Также есть клиенты с существенными активами, которые готовы идти индивидуально.

— Что делать в случае разблокировки активов?

— В случае получения лицензии, мы идем к своему брокеру, отдаем поручение на действия с бумагами, решение идет вверх по цепочке до Euroclear вместе с лицензией. Мы не исключаем, что такая лицензия может предоставляться и на определенный срок.

— Куда выводить активы в случае разморозки?

— Нужно отталкиваться от возможностей клиента: у кого-то есть счета в зарубежных банках, в том числе брокерские, либо возможность такие счета завести. Конечно, лучше переводить на такие счета, где активы будут числиться на зарубежных брокерах с прямыми договорами с Euroclear. Также можно рассматривать переводы активов к другому, неподсанкционному, брокеру, у которого прямые договоры с европейскими депозитариями, чтобы исключить НРД, но и тут есть своя проблема — с российскими брокерами работают в принципе не очень охотно и не все сделки получается совершить. Так что мы понимаем, куда можно двигаться с этой лицензией, но каждый клиент будет решать сам, что с ней лучше делать.

Ознакомиться с материалом на РБК+ Санкт-Петербург >>>