Комментарии

В Великобритании принят новый закон о цифровых активах, который прояснил их правовую природу. Из закона  следует, что криптоактивы не относятся ни к одной из двух категорий движимого имущества, ранее известных английскому праву.  Закон действует в Англии и Уэльсе, а также в Северной Ирландии, но не в Шотландии.  

Традиционный подход английского права, неоднократно провозглашавшийся в судебных актах, состоит в том, что любой объект имущества, отличного от недвижимости, (personal property) принадлежит к одной из двух категорий.  Первая — «имущество во владении» (things in possession), то есть материальные объекты, которыми можно физически обладать (книга, автомобиль, монета и т.д.). Вторая — «имущество в требовании» (things in action), представляющее собой право, защитимое судебным иском (право требования денежной суммы, акция компании, товарный знак и т. д.). 

Чтобы прояснить терминологические вопросы, следует сказать, что английское понятие «имущество во владении» соответствует нашему термину «вещь» (в гражданско-правовом смысле), а понятие «имущество в требовании» — нашему термину «имущественное право». Первые материальны и имеют самостоятельную экономическую ценность. Вторые нематериальны и имеют экономическую ценность лишь в силу того, что права на них признаются и защищаются правопорядком, в том числе судами.  

После появления криптоактивов обнаружилось, что они не очень-то укладываются в эту бинарную классификацию. С одной стороны, криптомонеты не являются материальными объектами, с другой — их ценность не происходит из возможности предъявить судебный иск: они ценны сами по себе, как средство обмена и накопления. В связи с этим Правовая комиссия (Law Commission), ответственная за реформы права Англии, в 2023-2024 гг. предложила ввести для криптоактивов новую, третью категорию имущества.  

Новый закон — Property (Digital Assets etc.) Act 2025 — следует предложению Правовой комиссии. Закон очень короткий, он состоит всего из двух статей, вторая из которых касается введения его в действие. Первую же статью можно перевести на русский так (не дословно, так как правовая терминология сильно различается):

«Объекты прав на имущество, отличное от недвижимости

Предмет (включая предмет, который по природе своей является цифровым или электронным) не лишается возможности быть объектом прав на имущество, отличное от недвижимости, лишь на том основании, что он не является 

(a) ни имуществом во владении, 

(b) ни имуществом в требовании.»

С непривычки формулировка может показаться туманной, но смысл её именно во введении новой, третьей категории движимого имущества для цифровых активов.  

Комментарий Сергея Будылина, советника Адвокатского бюро «Бартолиус», к.ф.-м.н., LL.M.

Мы с вами стали свидетелем события, какое происходит раз в несколько тысячелетий. Я имею в виду не принятие нового закона (это лишь отражение новой реальности), а само появление в экономическом обороте принципиально новой категории объектов имущества.   

До недавнего времени этих категорий было всего две, в российском ГК они именуются «вещи» и «имущественные права». Вещи находятся в экономическом обороте с незапамятных времён, и право с самого своего возникновения тем или иным образом защищало права на них. Концепция имущественных прав была известна древним римлянам, которые именовали их «бестелесными вещами». Но ничего подобного криптоактивам до 2009 года (когда был запущен блокчейн биткойна) не существовало.  

Специфика криптоактивов состоит в том, что они не являются ни вещами (материальными объектами), ни имущественными правами (существующими лишь в силу признания их правопорядком). В некотором смысле они находятся между этими двумя категориями.  

Именно это и было официально признано в новом английском законе.