Комментарии

Причины рассмотрения дел о признании литературы экстремистской в особом производстве

И пусть все ветры разносят  беспрепятственно всякие учения по земле: раз истина выступила на борьбу, было бы  оскорбительно прибегать к цензуре и запрещениям, сомневаясь в ее силе. Пусть она  борется с ложью: кто знает хоть один случай, когда бы истина была побеждена в  свободной и открытой борьбе? Ее правое слово — лучший и вернейший способ победы  над ложью.

 Джон Мильтон «Ареопагитика».[1]

Конечно же, прокуратуре удобно рассмотрение подобных дел без привлечения широкого круга лиц, имеющих права представлять доказательства и заявлять жалобы. Что позволяет прокуратуре легко достигать желаемого результата, но правового ли?

Как показывает практика, зачастую прокурор подающий заявление о признании литературы экстремистской не знаком с этой литературой… . Соответственно, в открытом судебном процессе прокурору тяжело обосновать свои требования, поскольку порой эти требования сформированы лишь на основе некомпетентных заключениях различного рода «специалистах», порой предвзятых и недобросовестных. По нашему мнению, непризнание литературы экстремистской, которая таковой не является гораздо большее благо, нежели признание ее таковой лишь благодаря процессуальным уловкам, не допустившим в судебный процесс заинтересованных лиц. Недобросовестно заработанные очки в мнимой борьбе с экстремизмом приносят гораздо больше вреда, поскольку подрывают доверие к суду, к государству и могут порождать радикализацию различных идеологических направлений. Несправедливость всегда вызывает протест. Закрытые же суды позволяют почти всегда предполагать об их несправедливости – иначе же зачем их прятать от общественности?               

Предоставление возможности всем заинтересованным лицам права на судебную защиту их интересов, включающим право на обжалование служит также для защиты России, предоставляя ей возможность устранить ошибки и восстановить нарушенные права.  К сожалению, сиюминутные интересы порождают желание рассмотреть такие дела в закрытом режиме, без привлечения ответчиков, без необходимости, что- либо доказывать. Имеющаяся у нас судебная практика, где дела были рассмотрены в особом производстве, показывает, что единственным доказательством экстремистской направленности литературы являлось внепроцессуальное заключение, в котором «специалист» отвечал на правовые вопросы и которое принималось судом без критической оценки.

Фактически судебного разбирательства в этих случаях не было, а была лишь имитация судебного процесса для создания видимости законности ограничения фундаментальных свобод и узаконивания произвола.

Прежде всего, укажем, что на инициирование прокурорами данной категории дел именно в особом производстве ориентирует Генеральная прокуратура РФ. Так, Генеральная прокуратура РФ в информационном письме от 19 марта 2009 г. "О результатах обобщения практики и о мерах по дальнейшему совершенствованию работы по применению прокурорами полномочий, предусмотренных ст. 13 Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности", указывает, что рассмотрение представления прокурора в порядке ст. 13 ФЗ N 114 весьма схоже с производством по делам об установлении фактов, имеющих юридическое значение, - в порядке особого производства[2]. Нам не удалось ознакомиться с текстом данного обобщения в связи с отказом его предоставления, но письмом Генеральная прокуратура РФ №27-35-2012 от 18.07.2012  подтвердила, что «согласно сложившейся судебной практики дела о признании материалов экстремистскими рассматриваются судами в порядке особого производства»[3].

Однако, такую практику сформировали суды именно с подачи прокуроров, так в Определении судебной коллегии по гражданским делам Омского областного суда от 17 февраля 2010 г. N 33-861/2010 сделан вывод, что признание информационного материала экстремистским по представлению прокурора может быть осуществлено в гражданском судопроизводстве по правилам особого производства.

В Определении судебной коллегии по гражданским делам Свердловского областного суда от 10.01.2008, дело N 33-91/2008 дано следующее толкование оспариваемых норм: «Фактически прокурор в представлении просит установить правовое состояние информационных материалов[4], изложенных в указанной книге, которое в дальнейшем может иметь юридическое значение, в том числе не только для привлечения лиц к ответственности за распространение, производство или хранение таких информационных материалов, но и для их изъятия, дальнейшего предотвращения их распространения иными лицами, что допускается в гражданском судопроизводстве по правилам особого производства».

В решении Ленинского районного суда г. Саранска Республики Мордовия суд не обосновывал причины рассмотрения дела в особом производстве, а лишь указал, что судебное постановление вынесено «… руководствуясь статьей 13 Федерального закона о противодействии экстремисткой деятельности и статьями 262-264 ГПК РФ…»[5].

Судебная коллегия по гражданским делам Московского городского суда в Определении от 02 февраля 2012 года дала следующее толкование: «В соответствии с пп. 1 п. 1 ст. 262 ГПК РФ суд рассматривает дела в порядке особого производства, в том числе об установлении фактов, имеющих юридическое значение. В соответствии  п. 1 ст. 264 ГПК РФ суд устанавливает факты, от которых зависит возникновение, изменение, прекращение личных или имущественных прав граждан, организаций. Перечень фактов, имеющих юридическое значение, установленный п. 2 ст. 264 ГПК РФ, не является исчерпывающим. В соответствии с п. 10 ч. 2 ст. 264 ГПК РФ судом могут быть установлены другие имеющие юридическое значение факты. Так, в соответствии с п. 2 ст. 13 Федерального закона от 25 июля 2002 года N 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» (с посл. изм. и доп.) информационные материалы признаются экстремистскими федеральным судом по месту их обнаружения, распространения или нахождения организации, осуществившей производство таких материалов, на основании представления прокурора или при производстве по соответствующему делу об административном правонарушении, гражданскому или уголовному делу. В заявлении прокурора о признании информационного материала экстремистским ставится вопрос об установлении правового состояния информационного материала, которое в дальнейшем может иметь юридическое значение, в том числе не только для привлечения лиц к ответственности за распространение, производство или хранение соответствующего информационного материала, но и для изъятия, дальнейшего предотвращения распространения материала иными лицами. С учетом изложенного имеются основания полагать, что такое заявление подлежит рассмотрению в гражданском судопроизводстве по правилам особого производства».

Успенский районный суд Краснодарского края в решении от  5 апреля 2012 г. не сомневаясь о необходимости рассмотрения дела в особом производстве указывает: «В соответствии со ст. 13 Федерального закона от 25.07.2002 № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», ч. 2 ст. 262 ГПК РФ информационные материалы признаются экстремистскими федеральным судом по месту их обнаружения, распространения или нахождения организации, осуществившей производство таких материалов».

Муромский городской суд Владимирской области в решении от 31 января 2012 года, обосновывая рассмотрение дела в особом производстве пишет «Статьей 262 Гражданского процессуального кодекса РФ установлен перечень дел, рассматриваемых судом в порядке особого производства, а также определено, что федеральными законами к рассмотрению в порядке особого производства могут быть отнесены и другие дела. В соответствии со ст. 13 Федерального закона от 25.07.2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» информационные материалы признаются экстремистскими федеральным судом по месту их обнаружения, распространения или нахождения организации, осуществившей производство таких материалов, на основании представления прокурора или при производстве по соответствующему делу об административном правонарушении, гражданскому или уголовному делу».

Измайловский районный суд города Москвы в Определении о возврате заявления мотивировал возврат в связи с ошибочным указанием подсудности, которая установлена для дел особого производства: «Заявление не может быть принято к производству суда в связи с тем, что не подсудно данному суду. Данное заявление подано в порядке ст.ст. 45, 262 ГПК РФ, т.е. в порядке особого производства. В соответствии с п. 1 ст. 263 ГПК РФ дела особого производства рассматриваются и разрешаются судом по общим правилам искового производства с особенностями, установленными настоящей главой и главами 28-38 настоящего Кодекса. Согласно ст. 266 ГПК РФ заявление об установлении факта, имеющего юридическое значение, подается в суд по месту жительства заявителя, за исключением заявления об установлении факта владения и пользования недвижимым имуществом, которое подается в суд по месту нахождения недвижимого имущества».

Скандальное дело по заявлению прокурора  о признании книги «Бхагавад-гита как она есть» автора А.Ч. Бхактиведанты Свами Прабхупады экстремистской было рассмотрено в особом производстве[6]. В решении Ленинского районный суд г. Томска  от 28 декабря 2011 года воспроизвел, что прокурор инициировал рассмотрение дела в особом производстве ссылаясь на ст.ст. 45, ч. 2 ст. 262 ГПК РФ, ст.ст. 27, 35 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации».

Центральный районный суд г. Тюмени в своем решении от  11 октября 2010 года, указал в качестве основания для рассмотрения дела в особом производстве, что  «прокурор Центрального округа города Тюмени обратился в суд с заявлением в порядке главы 27 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в порядке особого производства, в интересах Российской Федерации и неопределенного круга лиц в целях охраны государственных и общественных интересов о признании печатного издания (книгу) «Основы веры в свете Корана и Сунны» (автор Салих ас-Сухейми) - М; Издатель А.Н. Факихи, А. аль-Гамиди, экстремистскими материалами».

Однако, наибольшее количество судебных актов о признании информационных материалов экстремистскими (из числа которые мы смогли найти в открытых источниках) вообще не содержит никакого обоснования причин рассмотрения дел в особом производстве, ни норм ГПК РФ об особом производстве, но в данных судебных актах прокурор выступает заявителем и в них нет ответчиков, а в карточках дела на сайте данные дела значатся как «прочие дела особого производства».

К сожалению, судебных актов, вынесенных Верховным Судом РФ, вынесенным по данному роду дел, в свободном доступе мы почти не обнаружили, поэтому дальнейший анализ акцентируем на имеющимся у нас Определении Верховного Суда РФ от 20.08.2012, вынесенном по кассационной жалобе на решение о признании материалов экстремистскими в особом производстве.

В данном Определении судья Верховного Суда РФ указал:

«Статья 13 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности», предусматривающая признание информационных материалов экстремистскими материалами, безусловно, является публично-правовой формой ответственности.

В соответствии со статьей 15 Федерального закона «О противодействии экстремистской деятельности» автор печатных, аудио-, аудиовизуальных и иных материалов (произведений), предназначенных для публичного использования и содержащих хотя бы один из признаков, предусмотренных статьей 1 названного Закона, признается лицом, осуществлявшим экстремистскую деятельность, и несет ответственность в установленном законодательством Российской Федерации порядке.

Из приведенных выше норм следует однозначный вывод, что признание информационных материалов экстремистскими материалами — это всегда установление факта совершения их автором экстремистской деятельности, констатация противоправности действий автора. Такое признание является осуждением, порицанием деятельности автора и одновременно — ограничением его свободы выражения мнений, поскольку такое признание означает и запрет распространения информационных материалов. Признание материалов экстремистскими материалами есть мера публично-правовая, применяемая одновременно с другой публично-правовой мерой — конфискацией как санкцией к правонарушителю»[7].

Такой анализ применимого законодательства, на наш взгляд, позволял, ожидать, что суд, увидев, что дело было рассмотрено в особом производстве о применении публично-правовой меры, что всегда является спором о праве, передаст кассационную жалобу для рассмотрения дела по существу в Судебную коллегию Верховного Суда РФ.

Однако, судья Верховного Суда РФ счел законным рассмотрение дела в особом производстве, указав, «нормы Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, Уголовного процессуального кодекса Российской Федерации, равно как и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях, никакой процедуры для рассмотрения этой категории дел специально не предусматривают. Признание материалов экстремистскими преследует строго публичные цели, рассмотрение дела инициируется только государственным органом, его иные участники являются именно «заинтересованными лицами», нежели «ответчиками» и «третьими лицами», а сам спор, по существу, является крайне специфичным; все это определяет и особый характер рассмотрения дела судом, то есть существование правил, отличных от общих правил искового производства. Фактически прокурор в заявлении выражает просьбу к суду об установлении правового состояния информационных материалов, которое, между тем, в дальнейшем может иметь юридическое значение, в том числе не только для привлечения лиц к ответственности за распространение, производство или хранение таких информационных материалов, но и для их изъятия, дальнейшего предотвращения их распространения иными лицами, что допускается в гражданском судопроизводстве по правилам особого производства».

Что ж очевидно, противоречие в мотивировке судебного акта, вначале судья признает, что признание информационных материалов является осуждением, порицанием деятельности автора и одновременно — ограничением его свободы выражения мнений, поскольку такое признание означает и запрет распространения информационных материалов, что это есть мера публично-правовая, применяемая одновременно с другой публично-правовой мерой — конфискацией как санкцией к правонарушителю. Затем утверждает, что суд по просьбе прокурора, мотивированной публичными целями, лишь устанавливает «правовое состояние»… .

Очевидная ошибка, поскольку, чтобы определить «правовое состояние» суд должен  применить нормы права и дать правовую оценку, а не установить факты. Можно было бы поёрничать и сказать, что почему бы в особом производстве не устанавливать «правовое состояние» договора, как противоречащей ст. 169 ГК РФ и конфисковать все по ней в пользу государства. Или например установить «правовое состояние» счета налогоплательщика и признав, в особом порядке недоимку, вызванную искажением отчетности, взыскать с него деньги в доход государства…  .  Все это не более чем забавное, но ошибочное использование основополагающих терминов гражданского права.

Термин «правовое состояние» не применяется к объектам права, а только к субъектам права[8].

Установление правового состояния – это установление состояния правоотношения, участником которого являются субъекты права, а не объекты права.

Нам могут возразить, а как же с известными юридической науке фактами-состояниями? Что ж действительно, упоминания о фактах-состояниях можно встретить в юридической литературе, с одновременным упоминанием того, что одно из самых спорных положений в теории юридических фактов. Причем некоторые ученые относят факты-состояния к правоотношениям[9], другие к «длящимся фактам»[10], другие же отрицают возможность включения в число юридических фактов - «факты правоотношения»[11].

Полагаем, что нет особой необходимости анализировать, что же такое «факты-состояния», поскольку очевидно, что суд, указывая, о просьбе прокурора установить «правовое состояние» информационных материалов, не имел ввиду факты-состояния, а скорей пытался замаскировать требование прокурора о признании действий автора по распространению информационных материалов экстремистскими действиями, а созданные им информационные материалы, противоречащими законодательству о противодействии экстремисткой деятельности.

Юридические термины являются обобщенным наименованием юридического понятий, имеющих точный определенный смысл, и отличаются смысловой однозначностью, функциональной устойчивостью[12]. Искажение и «игра» с терминами, не изменяет сути требования прокурора. В гражданском судопроизводстве не допускается инициирование прокурором процесса для установления доказательств в особом производстве для привлечения к публично-правовой ответственности.

 Наличие публичных целей не позволяет применять публично-правовые меры в виде признания книг экстремистскими в бесспорном особом производстве и не является основанием для игнорирования требований процессуального закона, установленных в ч. 3 ст. 263 ГПК РФ, ст. 2 Конституции РФ.

Публичные цели, и публичные интересы, декларируемые для того, чтобы допустить рассмотрение дела в упрощенной бесспорной процедуре, на наш взгляд, все же не могут возобладать над обязанностью предоставить каждому эффективные средства защиты (ст. 45, 46 Конституции РФ, ст.6, 13 Конвенции).

Причем при определении баланса публичных интересов и частных и применения принципа соразмерности[13] необходимо учесть, что публичный интерес это не совсем интерес того или иного чиновника, того или иного государственного органа. Под публичным интересом мы понимаем, прежде всего, обязанность государства обеспечивать верховенство права, а также признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина (ст. 2 Конституции РФ)[14]. 

Существует также точка зрения, что «публичный интерес – это частный интерес, помноженный на количество его носителей»[15]. Тезис о том, что публичный интерес совокупность частных, в том числе, и не совпадающих интересов, быть может несколько идеализирован и существует риск того, что этот тезис может быть использован для оправдания различного рода несправедливостей и нарушения частных интересов. Например, удовлетворение публичного интереса может быть осуществлено за счет нарушения какого-либо частного интереса, однако, такой подход будет противоречить общепризнанным принципам верховенства права, которые защищают от несправедливости каждого.

Полагаем, возможным высказать, что по данному роду делу, публичный интерес заключается в защите интересов общества и не допущения нарушения каждого частного законного интереса.  

Тот факт, что в настоящий момент сложилась правоприменительная практика, допускающая рассмотрение дел о признании материалов экстремистскими в особом производстве, на наш взгляд, все же не означает того, что в России такое рассмотрение стало законным. К счастью, мы живем не в стране, где судебные решения становятся прецедентами обязательными и ошибочные судебные решения остаются лишь ошибочными решениями. Хотя в последнее время, достаточно много говорится о возможности существования прецедентного права в России, как о положительной перспективе для развития права, позволим себе привести цитату из  Дж. Свифта, которая на наш взгляд, предостерегает нас от создания системы, которая воспроизводила бы судебные ошибки, возводя их в ранг права: «В этом судейском сословии установилось правило, что все однажды совершенное может быть законным образом совершено вновь; на этом основании судьи с великою заботливостью сохраняют все старые решения, попирающие справедливость и здравый человеческий смысл. Эти решения известны у них под именем прецедентов; на них ссылаются как на авторитет, для оправдания самых несправедливых мнений, и судьи никогда не упускают случая руководствоваться этими прецедентами»[16].

Необходимость осуществления деятельности суда только в установленной законом процессуальной форме вытекает из толкований ЕСПЧ ст. 6 Конвенции». ЕСПЧ в делах "Коэм и другие против Бельгии", "Занд против Австрии", "Сокуренко и Стригун ащейустановленной законом, и, таким образом, он не может считаться органом правосудия, "установленным законом". Выход суда за установленную процессуальную форму и отправления правосудия  делает его незаконным судом, поскольку законным судом будет суд не только созданный на основе закона, но и действующий на основе процессуальной формы, установленной законом[17].

Полагаем, что сложившаяся практика практика рассмотрения дел о признании литературы экстремистской в особом производстве  не является надлежащей процедурой для ограничения фундаментальных прав и свобод человека.

Нетраспарентность рассмотрения данной категории дел в особом производстве, упрощенная бесспорная процедура позволяет утверждать, что порой мы имеем лишь имитацию соблюдения правовой процедуры, легализацию государственных санкций, порой являющейся легализацией произвола.

Рассмотрение дел о признании литературы экстремистской в особом производстве почти ничем не отличается от практики легализации государственных санкций через Особые совещания, разве, что тем, что пока еще эти дела все же рассматривают суды, которые в силу своих функций должны рассматривать дела объективно, беспристрастно и справедливо.

На наш взгляд, сам факт обращения прокурора в суды о признании материалов экстремистскими в порядке особого производства является одновременно попыткой переложить бремя доказывания на … суд. В заявлении об установлении факта, имеющего юридическое значение, должно быть лишь указано, для какой цели заявителю необходимо установить данный факт ( ст. 267 ГПК РФ). В особом производстве, как процедуре, не предусматривающей рассмотрение споров о праве, не предусмотрено распределения бремени доказывания между сторонами, впрочем, в особом производстве и сторон то не бывает. В бесспорном производстве суды исполняют скорее административные функции[18], нежели судебные. В странах где суды «рассматривают» бесспорные (неспорные) дела, функции судов при рассмотрении таких дел являются более или менее административными[19] и не разрешают споры об ограничении прав и свобод.

Безусловно, рассмотрение дел об ограничении распространения и получения информации в особом производстве является рассмотрением дела в ненадлежащей правовой процедуре.  Какие бы видимые выгоды рассмотрения дел о признании материалов экстремистскими в особом производстве не приводились – в долгосрочной перспективе это может просто обернуться еще одним проигрышем в ЕСПЧ. Но самое главное даже не в этом, а в том, что неправосудные судебные акты подрывают доверие к судам и самому государству. Неправосудные акты, которые распространяют свою силу на широкие неопределенные круги лиц, причиняют значительно больше вреда нежели ошибочное судебное решение по спору между 2 гражданами. Поскольку такое решениеподрывает веру в справедливое правосудие и доверие к суду и государству уже не одного человека. Полагаем, что с этим нужно считаться, поскольку «доверие можно справедливо оценить как высшую правовую ценность»[20].

Полагаем, что проблема в данной области уже давно назрела и законодатель, и Верховный Суд РФ, на наш взгляд, должны обратить пристальное внимание на данную область. Для устранения недостатков в данной области не нужно ждать Постановлений ЕСПЧ, достаточно лишь рассмотреть суть этих дел и порочность существующей практики будет видна невооруженным взглядом…    

[1]Мильтон Дж. Ареопагигика. URL: http://krotov.info/acts/17/2/milton.htm ( дата обращения 16 сентября 2012) - Речь о свободе печати от цензуры, обращенная к парламенту Англии» — полемический трактат Джона Мильтона, направленный против цензуры. «Ареопагитика» считается одной из наиболее влиятельных и проникновенных философских речей в защиту свободы слова и печати.

[2]Данное письмо официально не опубликовано и отсутствует в публичном доступе, ссылку на данное толкование приводим по статье старшего прокурора отдела по надзору за законностью правовых актов прокуратуры Хабаровского края. Кушнарева Т.В. Признание информационных материалов экстремистскими // Законность. 2011. N 4. С. 53 - 55.

[3]Архив автора.

[4]Очевидная ошибка, поскольку, чтобы определить «правовое состояние» суд должен  применить нормы права к спорным правоотношениям и дать правовую оценку, а не установить факты, об этом чуть подробнее ниже.

[5]Ради экономии времени, мы сочли возможным цитировать одно решение одного суда, поскольку в других судебных решениях этого же суда используются те же толкования оспариваемых норм. Далее мы также будем приводить лишь один акт одного суда даже при наличии их большего количества.

[6]Описание дела «Судебный_процесс_над_«Бхагавад-гитой_как_она_есть» ( дата обращения 16.09.2012)

[7]Фактически суд согласился с нашим подходом: Султанов А.Р. Юридическая природа дел о признании информационных материалов экстремистскими с точки зрения гражданского процесса. Адвокат. 2012. N 1. С. 14 - 17.

[8]Груздев В.В. Теория правового состояния личности. автореф. дисс. дюн. Нижний Новгород. 2012; Груздев В.В. Человек и право: исторические, общетеоретические и цивилистические очерки: монография. Кострома.  2010; Новикова, Ю. С. Правовое состояние как категория права. автореф. дисс. кюн. Екатеринбург. 2005; Парфенов А. В. Правовое состояние. Дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2002; Кайгородов В.Д. Судебное установление правового состояния граждан. Екатеринбург. 1992.

[9]Ярков В.В. Юридические факты в цивилистическом процессе. М. 2012. С. 76.

[10]Рожкова М. А. Юридические факты гражданского и процессуального права. Соглашения о защите прав и процессуальные соглашения. М. 2009. С. 63-65

[11]Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве// Красавчиков О.А. Избранные труды в двух томах. Т.2 .М. 2005. С. 136;  Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении. М. 1974. С.288; Исаков В.Б. Юридические факты в советском праве. М. 1984. С. 36-37, Рожкова М. А. Юридические факты гражданского и процессуального права. Соглашения о защите прав и процессуальные соглашения. М. 2009. С. 66

[12]Язык закона/ под ред. А.С. Пиголкина. М. 1990. С. 65.

[13]Проф. Дедов Д.И. именует его общеправовым принципом соразмерности, в настоящее время мало изученным в науке европейского права и практически неизвестным российской правовой школе. См. подробнее Дедов Д.И. Реализация принципа соразмерности в правовом регулировании предпринимательской деятельности. Автореф. Дюн. М. 2005. С.4.

[14]Султанов А.Р. Обжалование судебных актов, вынесенных по делам об оспаривании нормативных актов, лицами, не участвовавшими в рассмотрении дела в суде первой инстанции. Закон. №4.2010. С.152.

[15]Юдин А.В. «Гражданское процессуальное правонарушение и ответственность», СПб, 2009, С.15

[16]Свифт Дж. Путешествие Гулливера.

[17]Султанов А.Р. Формализм гражданского процесса и стандарты справедливого правосудия. Вестник гражданского процесса №3. 2012.

[18]Казанцев П.Г. Понятие юридического процесса и его признаки. Арбитражный и гражданский процесс. 2008. N 12.; Елисейкин П.Ф. Предмет судебной деятельности и компетенция суда в особом производстве по советскому гражданскому процессуальному праву // Ученые записки Дальневосточного государственного университета (юридические науки). Т. 14. 1968. С. 29 – 30; Боннер А.Т. Некоторые проблемы социалистического правосудия // Труды ВЮЗИ. 1971. Т. 17. С. 194.; Бутнев В.В. Проблемы совершенствования гражданского судопроизводства как формы защиты субъективных гражданских прав. С. 118 - 119.

[19]Узелач А. Цели гражданского производства. Основной доклад //Гражданский процесс в межкультурном диалоге: евразийский контекст. Всемирная конференция по процессуальному праву. М. 2012. С. 151; Коллер К. Австрийский национальный доклад. //Гражданский процесс в межкультурном диалоге: евразийский контекст. Всемирная конференция по процессуальному праву. М. 2012. С. 176; Ремко ван Ре Нидерландский национальный доклад с дополнительными сведениями по Бельгии и Франции. //Гражданский процесс в межкультурном диалоге: евразийский контекст. Всемирная конференция по процессуальному праву. М. 2012. С. 242.; Сильвестре Э. Итальянский национальный доклад. //Гражданский процесс в межкультурном диалоге: евразийский контекст. Всемирная конференция по процессуальному праву. М. 2012. С. 231

[20]Выступление проф. Кокотова А.Н. на читательской конференции, состоявшейся в Омском государственном университете им. Ф.М.Достоевского, цит. по публикации в журнале Государство и право.№3. 2006. С. 105

Прочитавших: 6828

Топ-5 самых читаемых Новостей за последние 30 дней:

Новости

Asari Legal - новый бренд одного из лидеров российского юридического рынка после трансформации   [856]

Сергей Толстобров назначен партнером юридической компании Enforce   [639]

BGP Litigation объявляет об открытии практики промышленности и присоединении команды из 9 юристов  [572]

Партнер «Пепеляев Групп» Константин Шарловский – соорганизатор магистерской программы «Право и медицина» в МГУ  [541]

Партнер «Пепеляев Групп» Наталья Присекина возглавила Отделение МАК при ТПП РФ во Владивостоке   [477]