| |
Если хочешь стать оптимистом и понять жизнь, то перестань верить тому,
что говорят и пишут, а наблюдай сам и вникай.
А.П. Чехов
Ранее столкнувшись с проблемами подсудности, мы рассматривали подсудность, прежде всего, как заранее известный способ определения суда, наделенного компетенцией рассматривать спор[1]. Для нас было очевидно, что предназначением института подсудности и подведомственности является распределение дел между судами, что очень похоже на чисто разрешение публично-правовых судоустройственных проблем. По всей видимости, эта очевидность – всего лишь следствие, полученного образования, которое нас в определенной степени сузило наш кругозор, лишь изучением норм права и их толкованием.
Действительно восприятие некоторых данных в качестве правильных без их должной оценки, создает в последующем проблемы. Когда же мы начинаем внимательно рассматривать проблему, порой видим, что за фасадом общего представления по тому или иному вопросу, нет ничего, кроме общего согласия, основанного на содержании норм закона.
Для нас было очевидно, что дело, рассмотренное с нарушением подсудности, является незаконным. И мы не особо вдавались в то, почему оно является незаконным, либо потому что суд, вышел за пределы своей компетенции, либо потому что суд вмешался в субъективное право сторон на рассмотрение дела по подсудности, установленной законом.
Надо отметить, что статья 47 Конституции РФ право на рассмотрение дела по подсудности, установленной законом, формулирует как субъективное право: «Никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом».
Ссылаясь на данную статью Конституцию РФ, мы настаивали на рассмотрении дела в суде к подсудности которого оно отнесено законом, как на реализации субъективного права. Но, к сожалению, не развивали эту идею и не задумывались, является ли это субъективное право обусловлено чем-либо иным, нежели законом. Мы не задумывались о справедливости подсудности, установленной законом, нам было достаточно добиться хотя бы того, что было установлено законом.
Однако, наверное, настала пора задуматься о том, является ли любая подсудность установленная законом, соответствующей требованиям справедливого правосудия. На первый взгляд, формулировка ст. 47 Конституции РФ может создать такое впечатление, что любая подсудность установленная законом, будет правильной, что субъективное право на рассмотрение дела по подсудности, установленной законом, если таковое и существует, зависит в полной мере от произвола законодателя.
Надо отметить, что борьба за правый суд или за правильную подсудность доводила некоторых лиц до Конституционного Суда РФ, который сформулировал правовые позиции, определяющие требования к закону, в котором устанавливается подсудность.
В частности, в соответствии правовыми позициями Конституционного Суда РФ надлежащим судом для рассмотрения дела Конституция Российской Федерации (статьи 47, 118, 120 и 128) признается суд, компетенция которого определена законом, обосновывающим как разграничение видов судебной юрисдикции, так и определение предметной, территориальной и инстанционной подсудности. Необходимость определения законом надлежащего суда для каждого дела исключает нечеткое или расширительное определение судебной компетенции, допускающее ее произвольное истолкование правоприменителем; в противном случае подсудность дел не может считаться законно установленной; в силу требований статьи 47 Конституции Российской Федерации подсудность дел должна определяться законом, закрепляющим критерии, которые в нормативной форме (в виде общего правила) предопределяли бы, в каком конкретно суде подлежит рассмотрению то или иное дело, с тем чтобы избежать неопределенности в данном вопросе, которую в противном случае приходилось бы устранять посредством правоприменительного решения, используя дискреционное полномочие правоприменительного органа или должностного лица, т.е. определять подсудность дела не на основании закона, что не отвечает конституционным требованиям независимого, объективного и беспристрастного суда (статьи 18, 46, 47, 120 и 123 Конституции Российской Федерации)[2].
В дальнейшем Конституционный Суд РФ указал, что, поскольку право каждого на судебную защиту может быть обеспечено лишь законным, независимым и беспристрастным судом, несоблюдение правил подсудности влечет нарушение не только ч. 1 ст. 47, но и ч. 1 ст. 46 Конституции РФ. ….решение, принятое с нарушением правил подсудности, не может быть признано правильным, поскольку оно - вопреки ч. 1 ст. 47 Конституции РФ, закрепляющей право каждого на рассмотрение дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом, и ч. 3 ст. 56 Конституции РФ, не допускающей ограничение этого права ни при каких обстоятельствах, - принимается судом, не уполномоченным в силу закона на рассмотрение данного дела, что является существенным (фундаментальным) нарушением, влияющим на исход дела и искажающим саму суть правосудия.
Разрешение дела с нарушением правил подсудности не отвечает и требованию справедливого правосудия, поскольку суд, не уполномоченный на рассмотрение того или иного конкретного дела, не является по смыслу статей 46 и 47 Конституции РФ и соответствующих общепризнанных принципов и норм международного права законным судом, а принятые в результате такого рассмотрения судебные акты не обеспечивают гарантии прав и свобод в сфере правосудия[3].
В другом Постановлении Конституционный Суд РФ вновь указал, что «сформулированное как субъективное право каждого, требование Конституции Российской Федерации об определении подсудности дел законом означает, что в таком законе должны быть закреплены критерии, которые в нормативной форме (в виде общего правила) заранее, т.е. до возникновения спора или иного правового конфликта, предопределяли бы, в каком суде подлежит рассмотрению то или иное дело. Иное не позволяло бы суду, сторонам и другим участникам процесса избежать неопределенности в этом вопросе, приводило бы к необходимости устранять ее посредством правоприменительного решения, т.е. дискреционным полномочием правоприменительного органа или должностного лица, и тем самым определять подсудность дела уже не на основании закона»[4].
Однако эти, безусловно, важные правовые позиции Конституционного Суда РФ, раскрывающие содержание конституционного права на законный суд, сводятся лишь к тому, чтобы подсудность была сформулирована точно и определенно с тем, чтобы она не определялась или изменялась произвольно решением правоприменительного органа и была заранее известна всем заинтересованным лицам.
Соответственно, из данных правовых позиций можно сделать вывод, что если подсудность законодателем хотя и сформулирована произвольно, но достаточно определенно и ясно, то право на суд, по подсудности, установленной на основании закона, вроде как не нарушено.
В качестве примера рассмотрим отношение Конституционного Суда РФ к подсудности, установленной в ч. 2 ст. 13 Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности". Напомним, что в данной статье «информационные материалы признаются экстремистскими федеральным судом по месту их обнаружения, распространения или нахождения организации, осуществившей производство таких материалов, на основании представления прокурора или при производстве по соответствующему делу об административном правонарушении, гражданскому или уголовному делу».
Как пишут процессуалисты, правила подсудности в рассматриваемом федеральном законе сформулированы таким образом, что фактически в любом субъекте РФ местная прокуратура может обратиться в суд с заявлениями о признании материалов экстремистскими. В этом случае владелец ресурса, а также и автор спорного материала будут просто вынуждены подчиниться юрисдикции соответствующего суда по месту нахождения прокуратуры, т.е. по месту обнаружения спорных материалов[5].
Но бывает, что иногда производство о признании одних и тех же книг в качестве экстремистскими материалов идет в разных регионах.На наш взгляд, это противоречит требованиям процессуального законодательства не допускающим одновременное рассмотрение тождественных споров. На наш взгляд, здесь можно утверждать о тождественности, поскольку сам факт возбуждения дела в суде разными прокурорами не делает их нетождественными по кругу субъектов – прокурор всего лишь представитель государства и действующий от имени государства. В Постановлении от 12.01.2006 по делу Kehaya and others v. Bulgaria ЕСПЧ пришел к выводу о том, что требование тождественности сторон двух судебных разбирательств соблюдается в ситуации, когда в судебных разбирательствах участвуют различные государственные органы, поскольку все они представляют собой «проявление» (emanation) одного лица — государства[6].
Но это всего лишь наша точка зрения, которая, к сожалению, не исключает существования правоприменительной практики ей противоречащей. Так ООО "Издатель Эжаев А.К. столкнулся с ситуацией, когда прокурор городского округа Тольятти Самарской области и прокурор Центрального округа города Тюмени обратились соответственно в Центральный районный суд городского округа Тольятти Самарской области и Центральный районный суд города Тюмени с представлениями о признании информационных материалов - книги, изданной ООО "Издатель Эжаев А.К.", - экстремистскими материалами. Определениями указанных судов отказано в удовлетворении ходатайств ООО "Издатель Эжаев А.К." о передаче дела по подсудности в суд по месту нахождения организации, осуществившей производство спорных материалов.
ООО "Издатель Эжаев А.К. счел, что указанная норма позволяет суду произвольно принимать решение о рассмотрении дела по месту обнаружения информационных материалов и отказывать в передаче дела в суд по месту нахождения организации, осуществившей производство таких материалов, и обратился в Конституционный Суд РФ.
Определением Конституционного Суда РФ от 22 марта 2011 г. N 384-О-О "Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общества с ограниченной ответственностью "Издатель Эжаев А.К." на нарушение конституционных прав и свобод частью второй статьи 13 Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности" было отказано по следующим мотивам: «в соответствии со статьей 47 (часть 1) Конституции Российской Федерации никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом. Применительно к рассмотрению дел о признании информационных материалов экстремистскими таким законом является Федеральный закон "О противодействии экстремистской деятельности", в части второй статьи 13 которого установлено, что информационные материалы признаются экстремистскими федеральным судом по месту их обнаружения, распространения или нахождения организации, осуществившей производство таких материалов. Данная норма не может рассматриваться как допускающая произвольное (не основанное на законе) решение вопроса о подсудности указанной категории дел и, следовательно, как нарушающая конституционные права и свободы заявителя».
То есть, Конституционный Суд РФ полагает, что произвол законодателя при определении подсудности, при условии, что данный произвол определяет подсудность определенно и точно, не является произволом…
Что ж, как отмечал Лон Фуллер «если эти законы будут написаны с достаточной хитростью, они смогут оставаться в рамках конституции и одновременно подрывать те институты, которые она предназначена устанавливать»[7]. По меткому выражению Г. Радбруха – это произвол в правовых одеждах может быть оформлен на самом высоком уровне – законом…[8]. Государство, располагая силой, всегда способно в большей или меньшей степени «испортить» право, придать ему антиправовые черты[9].
Не удивительно, что мнения ученых, затрагивавших проблему подсудности в законе о противодействии экстремистской деятельности, трудно назвать столь благожелательными к произволу законодателя. Так А. В. Незнамов в уже упомянутой монографии дипломатично отмечает, что «…их формулировка в то же время с юридической точки зрения реализована недостаточно корректно. Нельзя не заметить, что благодаря этому был закреплен наиболее грубый подход к решению проблемы, позволяющий любому суду распространить свою юрисдикцию на данную категорию дел»[10].
В статье Ю. Л. Ершова «Закон о противодействии экстремизму ломает каноны подсудности гражданских дел»[11] содержится более развернутая и открытая критика подхода законодателя, которая сопровождена анализом современных способов определения подсудности и практическими проблемами, порожденными несправедливым правовым регулированием, противоречащим доктрине гражданского процесса.
Мы согласны с критикой Ю.Л. Ершова подхода, использованного законодателем с точки доктрины и современной юридической техники, но и в данной статье мы не увидели для себя исчерпывающего для себя ответа является ли произвольное установление подсудности законодателем вмешательством в субъективные права на рассмотрение судом по подсудности, установленной законом, либо это субъективное право существует лишь, когда законодатель установил эту подсудность.
В отношении данного конкретного случая мы полагаем, что можно говорить о вмешательстве в право на рассмотрение судом по подсудности, установленной законом. Этот вывод мы основываем на том, что все же такое правовое регулирование не было изначальным, ранее закон определял подсудность таких споров по месту нахождения организации, которая осуществила производство материалов. То есть, в соответствии с «обычным» правилом подсудности, по месту нахождения ответчика.
Лишь федеральным законом от 10 мая 2007 г. N 71-ФЗ "О внесении изменения в статью 13 Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности" часть вторую статьи 13 Федерального закона от 25 июля 2002 года N 114-ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности", изложили в новой редакции: «Установление наличия в информационных материалах признаков, предусмотренных пунктами "а"-"в" части первой настоящей статьи, осуществляется федеральным судом по месту обнаружения и распространения таких материалов или по месту нахождения организации, осуществившей их издание, на основании представления прокурора».
Можно утверждать, что данным законом было осуществлено вмешательство в конституционное право, защищаемое ст. 47 Конституции РФ, поскольку здесь имело место не установление подсудности, а ее изменение, которым, собственно говоря, и было ограничено ранее существовавшее право на рассмотрение по месту нахождения ответчика.
Нас заинтересовала причина такого вмешательства законодателя – какую законную цель преследовал законодатель, изменяя подсудность. Как оказалось, что в 2004 году Народное собрание Республики Дагестан постановило обратиться с законодательной инициативой по изменению подсудности для случаев, когда в оспариваемой литературе не указаны выходные данные книги либо данные недостоверны и не представляется возможным установить заказчика, тираж и место издания, и это препятствует возможности прокурора обращаться в суд[12].
Однако, заявленная цель все же оказалась несколько не соответствующей произведенному правовому регулированию. Даная цель достигалась другими средствами – для этого было достаточно, указать, что в том случае, когда у информационных материалов отсутствуют выходные данные издателя, дело может быть рассмотрено по месту обнаружения данных информационных материалов.
В мировом сообществе уже давно выработан способ идентификации изданий, в том числе, для судебных целей, через применение на изданиях Международного стандартного книжного номера (ISBN- International Standard Book Number), этот способ также применяется в России[13]. Номер издания (публикации) идентифицирует конкретное издание (публикацию) издателя, производителя документов в предоставленном ISBN.
Надо отметить, что еще в Приказе Мининформпечати РФ от 28 июня 1993 г. N 127 "Об утверждении перечня выходных сведений, размещаемых в непериодических печатных изданиях" было обращено внимание на то, что выпуск книг и брошюр без лицензий на издательскую деятельность, без проставления международных стандартных номеров книг (ISBN) является правонарушением, ущемляющим права авторов, художников, переводчиков, наследников, потребителей. Согласно ст. 13.22 КоАП РФ выпуск (изготовление) или распространение продукции средства массовой информации без указания в установленном порядке выходных данных, а равно с неполными или заведомо ложными выходными данными влекут предупреждение или наложение административного штрафа.
Соответственно, издатель, нарушающий требования об указаниях выходных данных, фактически сам отказывается от того, чтобы иск был подан к нему по месту его нахождения и в этом случае, ограничение права такого недобросовестного издателя на право быть судимым по месту жительства является обоснованным.
Надо отметить, что прояснение цели законодателя вызвало идею[14], что может в данном случае имело место просто неудачная юридическая техника, и законодатель пытался установить не альтернативную подсудность, а условную…, что в случае осуществления производства оспариваемых материалов организацией[15], прокурор должен обращаться в суд по месту нахождения такой организации, что соответствует общему подходу законодателя к определению подсудности (ст. 28 ГПК РФ, ст.ст. 35, 208 АПК РФ). Но это всего лишь предположение, которое не возрождает ранее существовавшего права на рассмотрение дела по месту нахождения издателя.
Рассмотренный выше случай мы оценивали, как необоснованное ограничение - нарушение ранее существовавшего права быть судимым по месту нахождения добросовестного издателя, права ранее установленного законом.
Такой подход быть может и достаточен для оценки данной ситуации, но нас заинтересовал вопрос, существовало ли бы такое право, если бы оно не было установлено законом, действительно ли оно находится в полной власти законодателя, ничем не ограниченного в вопросе установления подсудности? Или же все таки есть, что-то что лежит в основе определения подсудности. Какие принципы лежат в основе определения подсудности?
Это тем более важно, что даже уважаемые нами ученые порой видят право на рассмотрение дела в суде по подсудности установленной на основании закона, как право, обеспечивающее истцу доступ к суду и имеющим отношение к истцу[16]. На что можно было бы легко возразить, тем, что в ст. 47 Конституции РФ при установлении запрета на лишение права на суд и судью в соответствии с подсудностью, установленной законом, для обозначения лица в пользу которого установлен запрет использован термин «никто», а не истец или заявитель.
Однако, надо признать, что зачастую не только процессуалисты, но и современный правоприменитель в рассмотрении дела с искусственно измененной подсудностью не видит порой нарушения прав ответчика. Одним из судей г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области специфически было высказано возражение представителю ответчика, настаивавшему в деле, где был применен грубейший вариант изменения подсудности, на реализации права на рассмотрение дела тем судом, к подсудности которого оно отнесено законом: какая-де разница, в каком суде рассматривать дело, везде закон-то одинаков. Мой коллега прокомментировал следующим образом: «эта псевдонаивная логика предполагает, что не будет найдено контраргументов, приемлемых и способных быть облеченными в язык юридических выкладок»[17] и указывал на то, что вынесение решения суда за пределами компетенции является незаконным – «производящему суд за переделами своей территории, можно безнаказанно не повиноваться (Юлий Павел)»[18]. Такой подход мы также находим в книге судьи Конституционного Суда РФ Г.А. Жилина – «неправильное определение судьей компетенции суда при обращении заинтересованного лица за судебной защитой приводит к нарушению права участвующих в деле лиц на законный суд или необоснованному отказу в правосудии»[19].
Нам же, все же интересен вопрос, а что же лежит в основе установления подсудности, быть может, ответ на этот вопрос дал бы дополнительный материал для понимания ст. 47 Конституции РФ, поскольку «Конституционный Суд РФ должен учитывать, что в корпусе конституционных норм, являющихся результатом по их кодификации, есть место и для кодификации невидимых норм, образующих дух Конституции, - и это кодификация норм, которые сложились объективно в ходе исторического развития»[20].
Если мы обратимся к дореволюционной процессуальной литературе, описывающим вопросы подсудности, то у профессора Е.А. Нефедьева найдем, что «Основное правило ее то, что подсудность определяется по месту жительства ответчика. Это есть так называемое место общей подсудности (32, 203, 1339 Устава гражданского судопроизводства). Она основывается на том, что каждый имеет право и обязанность отвечать перед тем судом, в округе которого он имеет постоянное место жительства»[21]. Российское гражданское судопроизводство, существовавшее еще до Устава гражданского судопроизводства, предполагало, что «тяжбы и иски должны быть начинаемы в том суде, коему подведом ответчик»[22].
Профессор А.Х. Гольмстен писал, что подсудность по месту жительства ответчика оправдывается соображениями справедливости: нельзя позволить истцу привлекать ответчика к суду, который ему более нравится. Этим самым закон давал бы ему средство вымещать свою злобу на ответчика – истец заставил бы ответчика ездить за собой из одного города в другой[23]. Профессор Загоровский А. И. также исходил из того, что общая подсудность установлена для обеспечения справедливости: «Было бы несправедливо сразу ставить в процессе ответчика в невыгодное положение, привлекая его к суду чужому, суду другой местности…, тем более, что, быть может, претензия истца окажется неосновательной. Если же она наоборот окажется основательной, то и в таком случае определение подсудности по месту жительства имеет за себя оправдание: в месте жительства ответчика скорее и вернее можно проверить его неправоту»[24].
У другого известного процессуалиста К. Малышева в его «Курсе гражданского судопроизводства» мы прочитаем, что «каждое лицо обязано и имеет право отвечать перед судом того места или округа, где он имеет место жительства. Если ответчик живет, например в Казани, а истец в Одессе или в Варшаве, то истец не в праве вызывать ответчика по суду в свой город и таким образом отвлечь его от естественной подсудности тем судам, коим он подчиняется по месту жительства»[25].
То есть, до октябрьского переворота правила общей подсудности (forum generate) были основаны на праве и обязанности отвечать перед судом по месту жительства, такая подсудность именовалась естественной подсудностью, основанной на требованиях справедливости[26].
Особые же основания подсудности (forum speciale) для некоторых дел, которые подлежат, ведению не того суда, в округе которого ответчик имеет постоянное место жительства или временное пребывание, являлись изъятием из общего правила.
Надо отметить, что Устав гражданского судопроизводства устанавливал правило, согласно которого, если ответчик, по роду своих занятий или промыслов, не живет постоянно в одном месте, но имеет оседлость или обзаведение в разных местах, то истцу предоставляется выбрать из этих мест то, где он может застигнуть ответчика[27].
То есть, право на рассмотрение дела по месту нахождения было законным правом, естественным правом ответчика, законным правом, которое стало закреплено в законе, затем правом, установленным законом, а потом правом, зависящим от воли усмотрения законодателя… Весьма любопытная трансформация.
Полагаем уместным процитировать также профессора Е.В. Васьковского, писавшего, что если установление функций каждого суда обуславливается соображениями публично-правового характера, относительно наилучшей организации судебной деятельности – приурочение деятельности однородных судов к определенным частям территории имеет в виду преимущественно удобство тяжущихся и сделано для удобства тяжущихся[28].
Причем Е.В. Васьковский также указывал, что «нарушение пространственной компетенции дает только одному только ответчику право заявить отвод о неподсудности дела – и то в самом начале процесса (ст. 571, п.1, 574, 584 Устава гражданского судопроизводства)[29]. Кстати, профессор Е.В. Нефедьев называл территориальную подсудность относительной и личной подсудностью[30].
Е.В. Васьковский отмечал, что при определении подсудности предпочтение должно быть отдано интересам ответчика (при отсутствии соглашения о подсудности) по месту нахождения ответчика (actorsequiturforumrei). Это он обосновывает тем, что ответчику удобнее защищаться от притязаний истца в месте своего постоянного жительства, где ему легче собрать доказательства и найти свидетелей в свою пользу. Во-вторых, первоначальные издержки по ведению дела, как-то: уплата судебной пошлины и других сборов, а равным образом и расходы, связанные с производством дела в суде другого округа, должны падать на истца, так как от него зависит предъявление иска, и он должен нести последствия неосновательности или недоказанности своего иска. Наконец, в- третьих, если дать истцам возможность предъявлять не по месту жительства ответчиков, то это привело бы к тому, что предъявлялись бы нередко совершенно неосновательные иски с целью причинить ответчикам беспокойство и вовлечь их в излишние расходы, которые не всегда можно возместить с истцов[31].
То есть, в основе установления подсудности по месту нахождения ответчика лежат довольно таки весомые аргументы, которые вполне могут быть приведены и в настоящее время. Требования взвесить все обстоятельства, прежде чем обращаться с иском и оценить все возможные риски, вызванные подачей необоснованного иска – это и сейчас желательное действие, но, похоже, что зачастую в настоящее время, это действие не совершается. Хотя оно обусловлено не только требованиями добросовестности, но и требованием уважения личности ответчика.
Конечно же, нравы меняются, и если ранее обращение к суду по месту ответчика возбуждался не только потому, что «призыв ответчика осуществлялся без всякого участия органов власти»[32], но также потому, что «доверие к обвинению, которое произносит потерпевший против любого, ничем не уличенного человека, составляло характерную особенность старого времени»[33] и защищаться от необоснованного обвинения было легче там, где ответчика знали. Точнее доверие к обвинению уравновешивалось доверием к обвиняемому, только в месте его жительства. Если, конечно же, такое доверие существовало…
Можно и далее искать причины установления общей подсудности по месту нахождения ответчика, но мы полагаем, что основной причиной являлось установление общей подсудности по месту жительства ответчика, в частности, тем, что суд должен иметь возможность рассмотреть спор, возможность выслушать обе стороны. Как отмечали российские ученые «вечна и непреложна истина, что никакой спор, возникший между двумя лицами, не может быть разрешен правильно, без выслушивания объяснений обеих сторон. Audiaturetalterapars–еще у римлян было основой гражданского правосудия, и с тех пор нет законов о судопроизводстве гражданском, в коих не заключалось бы такого правила. …оно и есть краеугольный камень каждого устава гражданского судопроизводства»[34].
Безусловно, возбуждение судебного дела по месту нахождения ответчика создает условия для того, чтобы не только ему было удобно защищаться от нападающего, но и у суда была реальная возможность заслушать обе стороны и выполнить функцию правосудия. То есть, для суда важна возможность быть в общении со спорящими сторонами и непосредственного восприятия объяснений сторон и исследования доказательств.
Учет места нахождения большинства доказательств по делу или объекта спора для установления исключительной подсудности также вызван именно с целью обеспечения данной возможности и является исключением из общей подсудности.
Надо отметить, что разработанные Правила трансграничного гражданского процесса относительно территориальной подсудности содержат следующее правило: «Когда только возможно, территориальная подсудность устанавливается изначально или путем передачи дела по подсудности в таком месте в государстве суда, которое является разумно удобным для ответчика»[35]. То есть, те естественные основы, которые служили ранее для установления общей подсудности по месту нахождения, учитываются в международном сообществе процессуалистов, разработавших вышеуказанные Правила трансграничного процесса.
Как мы уже отмечали ранее, функция правосудия состоит в устранении конфликтов и водворения спокойствия в правоотношениях граждан[36]. Кстати, в пользу этого также говорит и этимология слова «суд», которое ранее означало «договор»[37], «сделанное вместе»[38].
Добиться выигрыша в суде, когда другая сторона не может явиться на суд возможно, но это не устранит конфликт, а скорей вызовет новый конфликт, в том числе, с судом. Конфликт, который подрывает доверие в обществе, доверие к суду и тем самым к государству.
Достичь этой цели, возможно только когда у суда есть не только возможность непосредственного исследования обстоятельств, но и реальной возможности у ответчика участвовать в судебном заседании, предстать перед судом и встретиться со своим «обвинителем».
На наш взгляд, другое видение функции правосудия, а именно защита нарушенных прав не исключает вышеуказанных выводов. Не можем не процитировать известного процессуалиста В.А. Рязановского, писавшего: «Если суд должен установить право, если установление права и охрана его в борьбе с неправдой и составляет задачу правосудия, в соответствии с этой задачей – целью (постулатом) процесса, всякого процесса, является достижение материальной истины, т. е. соответствие решения норме права (правомерность) и действительным обстоятельствам дела (материальная правда в узком смысле). И суд должен быть поставлен в такое положение, чтобы он мог достичь этой цели, т. е. процесс должен быть организован соответствующим для достижения материальной истины образом, сохраняя при этом, конечно, важнейшее приобретение современного правового государства – права личности»[39].
Хотя, требование достижение материальной истины теперь перестало быть основным постулатом российского гражданского процесса, но в настоящее время требование уважения прав и свобод человека в гражданском процессе поднято на небывалую высоту. Россия провозгласила себя правовым государством, в котором «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства». В котором, любое ограничение прав и свобод человека и гражданина могут быть осуществлено только на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
Соответственно, положения ст. 47 Конституции РФ о том, что никто не может быть лишен права на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом, применяются, не означает, что подсудность, установленная законом, может быть произвольной. Наоборот установление подсудности и ее изменение с общей подсудности всегда есть вмешательство в права человека, быть судимым по месту жительства. Такое вмешательство может иметь место, но оно должно быть обоснованным и соразмерным и не нарушать само существо права на справедливый суд. Такое вмешательство не есть «отъятие», скорее наоборот признание права, но признание в определенной части[40].
В качестве подтверждения своего вывода считаем возможным привести правовые позиции Конституционного Суда РФ, хотя и высказанные относительно третейских судов, но в большей части применимой и к поднятой в данной главе теме: «… не затрагивается право федерального законодателя в рамках предоставленной ему дискреции в регулировании данного вопроса (пункты "в", "о" статьи 71 Конституции Российской Федерации) определять - исходя из необходимости обеспечения баланса частных и публичных интересов - перечень видов споров, которые могут быть переданы на рассмотрение третейского суда, в зависимости от их социальной значимости, конкретных условий развития гражданского оборота и социально-экономической системы в целом, укоренения правовых начал рыночного хозяйства, правовой культуры и других факторов и вносить в этот перечень изменения. Такие изменения, однако, не могут осуществляться путем произвольного снижения уже достигнутого уровня гарантированности права участников гражданского оборота на использование для защиты своих прав третейского разбирательства, без учета сложившегося правового регулирования, призванного обеспечивать стабильность и динамизм гражданского оборота и предсказуемость в использовании процессуальных возможностей для его участников[41].
В комментарии к ст. 47 Конституции РФ говорится, что одной из гарантий правосудия, отвечающего требованиям справедливости, является право на рассмотрение дела компетентным, независимым и беспристрастным судом, что предполагает законно установленный, а не произвольно выбранный суд, осуществляющий судопроизводство без предубеждения, полно, всесторонне и объективно[42].
Полностью соглашаясь с этим подходом, лишь добавим, что требование «законно установленного, а не произвольно выбранного суда», относится в полной мере к законодателю. Законодатель, устанавливая подсудность должен осознавать, что устанавливая исключительную подсудность или специальную подсудность, он вмешивается в уже существующее у ответчика право на суд по месту нахождения (общая подсудность).
К сожалению, это в полной мере разработчиками законов не осознается, что порождает новые и новые эксперименты с установлением подсудности[43], которые основаны, к сожалению, лишь «на благих намерениях», известно куда ведущих, а не на аксиомах и принципах правосудия.
Безусловно, правы те ученые, которые говорят, что «в ходе правотворчества должна быть учтена система критериев установления подсудности…» и считают, что на доктринальном уровне должна быть разработана система основных положений, позволяющих упорядочить решение вопроса о разграничении подсудности, что позволяло бы конкретизировать и соблюдать конституционных положения[44].
Полагаем, что и практики не должны остаться в стороне от разрешения проблем с определением подсудности.
Ведь критерии, разработанные американской правовой системой, для определения подсудности, такие как разумность, где под разумностью понимается соблюдение традиционных понятий честной игры и справедливого правосудия (traditional notions of fair play and substantial justice)[45] родились не кабинетной тиши ученых, а в ходе судебных баталий.
Как писал Рудольф фон Иеринг - «Всякое право в мире является результатом борьбы, каждое важное правовое положение должно сначала победить те, которые сопротивляются ему, и каждое право, — право народа, как и право отдельного человека, — предполагает постоянную готовность к его отстаиванию»[46]. И если мы хотим справедливости в установлении подсудности, то мы обречены на борьбу за эту справедливость. Если же мы перестанем бороться за справедливое правосудие, то очень скоро нам возможно останется лишь искать следы справедливого правосудия в старых книгах или в других странах.
Только отстаивая свои идеалы можно сделать их реальностью.
Султанов Айдар Рустэмович, начальник юридического управления ОАО «Нижнекамскнефтехим», судья Третейского энергетического суда, член Ассоциации по улучшению жизни и образования
ã2013 Султанов Айдар Рустэмович
Опубликовано в Вестник гражданского процесса №6, 2013. С. 46-65
[1]Султанов А.Р. Противодействие манипуляциям с подсудностью//Корпоративные споры. 2007. № 6; Султанов А.Р. Манипуляции с подсудностью //Закон. № 9. 2008; Султанов А.Р. Проблема судебных актов, вынесенных с нарушением подсудности и подведомственности//Вестник Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа. 2010. № 1; Султанов А.Р. О проблемах подведомственности и о конфликтах отрицательной компетенции//Закон. 2008. № 7.
[2]Постановлении от 16 марта 1998 г. N 9-П "По делу о проверке конституционности статьи 44 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР и статьи 123 Гражданского процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобами ряда граждан, Постановление Конституционного Суда РФ от 18 июля 2003 года N 13-П по делу о проверке конституционности положений статей 115 и 231 ГПК РСФСР, статей 26, 251 и 253 ГПК Российской Федерации, статей 1, 21 и 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации", Определение Конституционного Суда РФ от 2 февраля 2006 г. N 45-О "По жалобам граждан Семак Светланы Владимировны и Сокотова Василия Павловича на нарушение их конституционных прав положением абзаца второго пункта 2 статьи 26 Федерального закона "Об органах судейского сообщества в Российской Федерации"
[3]Определение Конституционного Суда РФ от 15 января 2009 г. N 144-О-П "По жалобе Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации на нарушение конституционных прав гражданки Халимбековой Шамалы Шарабутдиновны положениями части 4 статьи 39, статей 270, 288 и 304 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Постановление Конституционного Суда РФ от 21 января 2010 г. N 1-П "По делу о проверке конституционности положений части 4 статьи 170, пункта 1 статьи 311 и части 1 статьи 312 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами закрытого акционерного общества "Производственное объединение "Берег", открытых акционерных обществ "Карболит", "Завод "Микропровод" и "Научно-производственное предприятие "Респиратор".
[4]Постановление Конституционного Суда РФ от 25 февраля 2004 г. N 4-П "По делу о проверке конституционности пункта 10 статьи 75 Федерального закона "Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации" и части первой статьи 259 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Верховного Суда Российской Федерации".
[5]Незнамов А.В. Особенности компетенции по рассмотрению Интернет-споров (науч. ред. В.В. Ярков). М. 2011 г.
[6]См. также Султанов А.Р. Восстановление нарушенных прав и свобод человека и проблемы правопреемства государственных органов через призму европейских стандартов//Закон. 2011. № 2. С. 103-113.
[7]Фуллер Л. Позитивизм и верность праву//Правоведение. 2005. №11. С. 134.
[8]Радбрух Г. Философия права. М. 2004.
[9]Черниченко С. В. Очерки по философии и международному праву М. 2009. С.624.
[10]Незнамов А.В. Особенности компетенции по рассмотрению Интернет-споров (науч. ред. В.В. Ярков). М. 2011 г.
[11]Ершов Ю. Л. Закон о противодействии экстремизму ломает каноны подсудности гражданских дел//Вестник гражданского процесса. №3. С. 109-113.
[12]Пояснительная записка к проекту федерального закона N 107157-4 "О внесении изменения в статью 13 Федерального закона "О противодействии экстремистской деятельности".
[13]Национальный стандарт РФ ГОСТ Р 7.0.53-2007 "Система стандартов по информации, библиотечному и издательскому делу. Издания. Международный стандартный книжный номер. Использование и издательское оформление" (утв. и введен в действие приказом Федерального агентства по техническому регулированию и метрологии от 29 мая 2007 г. N 113-ст)
[14]Султанов А.Р. Экстремистские материалы// ЭЖ-Юрист. №25. 2010.
[15]Но это создает вопрос о подсудности дела, когда лицом, изготовившим и/или создавшим оспариваемый материал является гражданин, а не организация. К сожалению, закон на это ответа не дает. Не дает он ответа и на тот вопрос, где должно рассматриваться дело, если известен собственник или автор оспариваемого материала, ведь согласно ст. 13 ФЗ "О противодействии экстремистской деятельности" материалы в случае признания их экстремистскими подлежат конфискации.
[16]Ярков В.В. Юридические факты в цивилистическом процессе. М. 2012. С. 336.
[17]Гатауллин Э.А. Маргинальная юриспруденция. Постановка проблемы на примере манипуляций с подсудностью. Корпоративные споры. №А. 2005. С. 99.
[18] Дигесты Юстиниана, кн.2, тит.I, //Дигесты Юстиниана/Перевод с лат. Отв.ред. Л.Л. Кофанов. М. 2001-2005. С. 20.
[19]Жилин Г.А. Правосудие по гражданским делам: актуальные вопросы. М., 2010. С. 385.
[20]Гаджиев Г.А. Онтология права. М. 2013. С. 259.
[21]Нефедьев Е.А. Учебник русского гражданского судопроизводства. Краснодар. 2005. С. 127.
[22]Нефедьев Е.А. Учение об иске. Казань. 1895. С. 8 -9; Дегай П.И. Учебная книга российского гражданского судопроизводства губерний и областей, на общих правах состоящих, составленная для Императорского училища правоведения. СПб. 1840. С.17; Кукольник В. Российское частное гражданское право. Часть IIОбряд Гражданского судебного делопроизводства. СПб. 1815. С.145.
[23]Гольмстен А. Х. Учебник русского гражданского судопроизводства (издание 5-е, исправленное и дополненное) СПб. 1913. С. 74.
[24]Загоровский А. И. Очерки гражданского судопроизводства в новых административно-судебных и судебных учреждениях. Одесса. 1892. С. 56.
[25]Малышев. К. Курс гражданского судопроизводства. Том 1. СПб. 1876.С 165.
[26]Впрочем, и советские процессуалисты обосновывали общее правило подсудности по месту нахождения ответчика не иначе как через требования справедливости. См. например, Юдельсон К.С. Советский гражданский процесс. М.1956. С. 189.
[27]Нефедьев Е.А. Учебник русского гражданского судопроизводства Краснодар. 2005. С. 129.
[28]Васьковский Е.В. Курс гражданского процесса. М. 1913. С. 487.
[29]Там же. С. 488.
[30]Нефедьев Е.А. Учебник русского гражданского судопроизводства Краснодар. 2005. С. 127.
[31]Васьковский Е.В. Курс гражданского процесса. М. 1913. С. 580; . Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. М. 2003. С. 149.
[32]Дювернуа Н. Источники права и суд в древней России. М. 2004. С. 182.
[33]Там же. С. 190.
[34]Щегловитов И.Г. Влияние иностранных законодательств на составление Судебных Уставов 20 ноября 1864 года. Петроград. 1915. С.56.
[35]Принципы трансграничного гражданского процесса / Пер. с англ. Е.А. Виноградовой и М.А. Филатовой. М., 2011. С.90.
[36]Султанов А.Р. Процесс для мира или мир для процесса? // Вестник гражданского процесса. 2012. N 4. С. 100 - 109; Султанов А.Р. Процесс для мира!//Вестник гражданского процесса. 2012. № 6. С. 76-83.
[37]Черных П.Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка. М. 2004. С. 21; аналогичная этимология дана в книге Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4-х т. М. 2004.
[38]Шанский Н.М. Боброва Т.А. Школьный этимологический словарь русского языка. М. 2000. С. 307; Успенский Л. В. Слово о словах. Почему не иначе. Ленинград. 1971. С. 664.
[39]Рязановский В. А. Единство процесса. М. 2005. С. 34.
[40]Лазарев В.В. «Отъемлемые» и «неотъемлемые» права и свободы человека и гражданина//Конституционные права и свободы личности в контексте взаимодействия гражданского общества и правового государства. М. 2010. С. 64.
[41]Постановление Конституционного Суда РФ от 26 мая 2011 г. N 10-П "По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 11 Гражданского кодекса Российской Федерации, пункта 2 статьи 1 Федерального закона "О третейских судах в Российской Федерации", статьи 28 Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним", пункта 1 статьи 33 и статьи 51 Федерального закона "Об ипотеке (залоге недвижимости)" в связи с запросом Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации"
[42]Жилин Г.А Комментарий к ст. 47 Конституции РФ// Комментарий к Конституции Российской Федерации (под ред. В.Д. Зорькина, Л.В. Лазарева). М. 2010 г.
[43]Не так давно, мы видели проект закона об установления подсудности дел по оспариванию решений третейских судов только в Федеральном арбитражном суде Московского округа, и надеемся, что этот проект никогда не станет законопроектом, внесенным в Государственную Думу РФ.
[44]Кузнецова Е.В. Институт подсудности в гражданском процессуальном праве Российской Федерации: дис. ... канд. юр. наук. М.2004.
[45]Незнамов А.В. Особенности компетенции по рассмотрению Интернет-споров (науч. ред. В.В. Ярков). М. 2011 г.
[46]Иеринг Р. Борьба за право. СПб. 2006. С. 36
(с) 2013 Султанов Айдар Рустэмович
Опубликовано в Вестник гражданского процесса №6, 2013. С. 46-65
| |
